Шон Мерфи: «У меня было предчувствие, что Ирландия станет моим домом»

Сначала об имени. Он вполне адекватно реагирует, с юмором, и отвечает: «Yeh Seán». За три года жизни в Дублине ему не раз приходилось при написании имени давать объяснения, что стало уже практически анекдотом.

Вы не поверите, как нервно некоторые люди реагируют на буквы в имени. «hau» вместо «ea», мелочь, но для кого-то это принципиально. Мерфи как-то сказал, что это для него похоже на «рирек» (переигровку фрейма).

«Моя бедная мама, да будет она благословенна, немного запаниковала и растерялась, когда давала мне имя. Меня должны были назвать Seán, но, как гласят семейные хроники, мама по дороге в официальную контору сильно нервничала, выпила бокал вина, и в результате все перепутала и записала имя по-английски.»

Ну ладно, это было просто отступление от темы. Итак, Мерфи вновь среди тех, кого считают претендентами на титул чемпиона мира. В 2005-м году в статусе андердога и аутсайдера он прибыл на квалификационные матчи главного турнира сезона, чтобы попробовать хотя бы попасть в финальную часть чемпионата. Он поверг всех в шок, снес все препятствия на пути, как смерч, и в итоге поднял над головой заветный кубок.

В свои 22 года он стал третьим в истории чемпионом, прошедшим все раунды квалификации, и это было сродни чуду. Сегодня «Волшебник» вновь чувствует, что магия вернулась. Да, он проиграл в финале Марку Селби с разницей в три фрейма. Это стало, с одной стороны, разочарованием, но, с другой, возродило новые надежды. Шон честно говорит, что не ожидал, что поднимется так высоко.

Для 38-летнего Шона, женатого на Элейн, профессоре биологии в UCD, имеющего двоих детей, жизнь «гастролирующего профессионала», играющего, по его словам, «роль второго плана» в верхней части рейтинга, стала привычной и даже «удобной».

Нет, азарт и желание побеждать не пропали, но рутина затянула. Мерфи не раз заявлял о своих планах на титулы, но внутри был опустошен.

«За шесть лет после последнего моего финала в Крусибле я дал много интервью, где неоднократно заявлял о своих амбициях и желании взять как минимум еще один титул чемпиона мира. Вера не исчезла, но пожар внутри потух, и мечта о кубке в руках уже не так будоражит мою кровь.»

«Постоянное присутствие в числе лучших, в Топ-16, вызывало ощущение комфорта, но мне казалось, что в моем возрасте бороться за победы на крупных турнирах уже поздно. Однако этот чемпионат показал, что я был неправ.»

«Я проиграл Марку Селби с разницей в три фрейма, но по пути к финалу победил сильнейших игроков, в том числе лидера мирового рейтинга Джадда Трампа. Так что теперь у меня определенно больше уверенности в себе и веры в будущие победы, чем месяц назад, это я точно говорю.»

Без страха.

Мерфи открыто рассказывает о своей жизни, ничего не скрывая и не боясь вспоминать об ошибках, будь то проблемы в карьере, спады и периоды отчаяния и неверия в себя, обращение к церкви, или отношения с отцом, Тони, с которым у него по прежнему очень сложные отношения, но чье положительное влияние на свою судьбу он теперь откровенно признает.

Тони был профессиональным игроком в гольф, пока травма не заставила его завершить спортивную карьеру, и он был твердо убежден, что техника в любом виде спорта, где необходим удар по мячу (шару), это один из ключей к успеху.

Именно он разработал упражнения для маленького сына Шона, которые должны были научить того уверенно владеть кием, «поставить удар» так, чтобы кий шел идеально точно и ровно. Не в последнюю очередь благодаря этому Мерфи сегодня считается одним из самых техничных игроков.

«Моя жена говорит, что я самый большой выпендрежник, которого она когда-либо встречала, а снукер — это всего лишь мое средство самовыражения.»

«У моей мамы есть несколько фотографий, на которых я играю в День Святого Стефана, когда мне было восемь лет», - говорит он. «Я выгляжу как профессиональный снукерист, с тех пор моя техника стала на порядок лучше, но основы были заложены в то время. На фотографиях видно, что стойка, хват кия, постановка моста уже тогда были отработаны на высоком уровне.»

«Мой отец придумывал всевозможные приспособления для отработки точности и плавного движения кия. Мы брали старый спичечный коробок с вынутым лотком, ставили его на торец и наносили удар между стенок коробка, вовнутрь. Любое отклонение движения кия могло сбить коробок, нужна была уверенность в себе и точность.»

«Еще мы использовали трубы, тоже нанося удары в отверстие с торца, стараясь не коснуться стенок изнутри. Чем лучше у меня получалось, тем меньше становился диаметр труб. Я одевал на глаза повязку и играл вслепую, когда любое неверное движение заставляло начинать по новой выстраивать приспособления. Отец знал, что такое терпение, ведь в гольфе ему приходилось часами стоять под проливным дождем.»

«Но потом пришло время, когда я в переходном возрасте начал считать себя взрослым мужчиной и все слова отца вызывали у меня протест, я не хотел его слушать, мне стало казаться, что большая часть его советов и указаний – это чушь.»

«Я никогда не скрывал, что мои отношения с отцом далеки от хороших, все очень сложно. Но сейчас, когда мне 38 и я сам отец двоих детей, я оглядываюсь назад и думаю, что именно я тогда был не прав.»

Прошедший год был тяжелым, и Мерфи говорит, что это чуть не сломило его. Он нашел свой ритм, свой режим, которые хоть как-то нивелировали ограничения, но это было тяжело.

Сложности.

Первое время каждый раз, когда он ехал в клуб Stephen’s Green, где он тренировался, его останавливала полиция для проверки документов и выяснения причины передвижений во время карантина. Но постепенно его начали узнавать и потери времени на дорогу стали меньше.

Сложности возникали также при возвращении в Дублин из Великобритании, где проходит большинство турниров, и требование по возвращении соблюдать изоляцию какое-то время, что сильно сбивало режим тренировок.

Только в октябре прошлого года ограничения были частично сняты, по крайней мере для известных игроков и лидеров рейтинга. Определенные требования по изоляции остались, но появилась возможность посещать залы, пусть и не как раньше.

«Если быть до конца честным, прошедший год чуть не сломал меня, я был много раз на грани и появлялось желание бросить все и поддаться депрессии.»

«Хотя клуб Stephen’s Green был закрыт, мне дали разрешение использовать черный ход и тренироваться в одиночестве, так как на это было получено особое разрешение правительства. Нет, я не крался как грабитель и не скрывался от людей, но меня постоянно тормозила охрана и я был вынужден доказывать, что имею право проходить и использовать зал и инвентарь для тренировок.»

«Ежедневно приходилось проходить через эту волокиту, предъявлять бумаги со всеми разрешениями, где было указано типа кто я такой и на каком основании могу посещать клуб, когда все вокруг не имели на это право. Лишь после дотошной проверки мне разрешали пройти. Это нервировало, конечно, но, с другой стороны, мы видели, в какой ситуации сейчас GAA и важно было вести себя так, чтобы не нарушать ни на йоту законов и предписаний.»

Мерфи переехал в Дублин после женитьбы, а для Элейн, его жены, это было возвращение к истокам: она училась в UCD и после какого-то времени в Англии вернулась, чтобы продолжить научную карьеру.

Однако причина переезда была не только в необходимости продолжения исследований для Элейн. По словам Шона, хоть у него и английский выговор, но его ДНК в большей мере ирландское. Трое из его бабушек и дедушек – ирландцы, их род тесно связан с Килкоком. Была даже история, когда его ныне покойный дядя подшутил над ним и отправил искать дом, имеющий отношение к их предкам.

Мерфи долго искал адрес в центре Килкока, а когда позвонил дяде, тот со смехом признался, что дом давно снесен и на его месте расположена площадь.

«Многие мои предки похоронены в Килкоке, и мы бережно храним память нашего рода.»

«Еще до встречи с Элейн и решения жениться на ирландке, у меня было предчувствие, что когда-нибудь я назову Ирландию своим домом.»

«Я почему-то был уверен в этом. Каждый раз, приезжая в Ирландию и принимая участие в турнирах на этой земле, я чувствовал особое отношение и близость к этой стране.»

Турниры начнутся в июле, наступило время отпуска и отдыха, и Шон считает, что есть шанс получить выгоду от своего членства в гольф-клубе в Пауэрскорте. А что касается снукера – он очень надеется, что зрители вернутся на трибуны к чемпионату Великобритании, ведь этот турнир для него имеет особое значение.

«Моя жена говорит, что я самый большой выпендрежник, которого она когда-либо встречала, а снукер — это всего лишь мое средство самовыражения», - с гордостью говорит он. «Да, наверное, она права».

Оригинал статьи: https://www.irishtimes.com

Автор: Johnny Watterson